4. Умиротворенное существование как антидеструктивный проект

Технологическое общество, согласно концепции Маркузе, изживает себя, так как находится на последней стадии подавления природы. Поэтому философ прогнозирует неизбежную трансформацию данной репрессивной цивилизации. В его произведениях можно найти два варианта выхода из состояния одномерности общества. Первый – это допустить абсолютную деструкцию общества в результате действия «сил и тенденций, которые могут положить конец этому сдерживанию и взорвать общество»[1]. Загадочное выражение Маркузе «взорвать общество» можно трактовать либо как полное уничтожение человеческого общества, либо как трансформацию данного общества в какую-либо другую форму.

Второй вариант заключается в реализации исторической альтернативы. Маркузе не поддерживает пессимизм старшего поколения Франкфуртской школы. Он пишет о возможности реализации трансцендентного проекта или проекта умиротворенного существования нерепрессивной цивилизации. В новом обществе люди смогут осознать деструктивную продуктивность одномерного общества и необходимость разрушить такое целое, что станет проявлением целесообразной позитивной деструкции в динамике общества. Поскольку все сферы индустриального общества управляются и контролируются политикой, то именно через политические действия можно исправить деструктивное направление развития общества. Политика должна стать средством достижения умиротворенного существования и восстановления многомерной действительности. Статичному одномерному обществу, поглотившему историческое и эстетическое измерения в социальной жизни, с точки зрения Маркузе, можно придать динамику борьбы и единства противоположностей в многомерной действительности.

Необходимость нерепрессивной цивилизации Маркузе обосновывает следующим образом. Оптимальный способ установление равновесия деструкции и продуктивности – это «устранение прибавочной репрессии per se », которое «вело бы не к упразднению труда, но к тому, что человеческое существование перестало бы превращаться в инструмент труда»[2]. Само индустриальное общество не способно избавиться от излишка репрессии. Здесь возникает проблема: развитие цивилизации ведет к усилению репрессии, которая провоцирует самодеструктивные процессы и ослаблению созидательных импульсов Эроса. Дальнейший ход мысли Маркузе опровергает идею Фрейда о том, что внутри цивилизации нет ни источника, ни сил для преодоления тенденций разрушения. В отличие от основателя психоанализа, немецкий философ считает, что конфликт между инстинктами и цивилизацией не безысходен, так как прибавочная репрессивность принадлежит не цивилизации, а лишь «специфически исторической организации»[3]. Поэтому Маркузе уверен в исторической возможности трансформации цивилизации в нерепрессивное состояние. И эта нерепрессивная форма цивилизации должна быть основана на принципе удовольствия. Мало того, нерепрессивная цивилизация не только возможна, но и исторически необходима ради дальнейшего продуктивного развития общества.

Опираясь на гегелевский закон «отрицание отрицания», Маркузе считает, что само развитие репрессивной цивилизации логически предполагает появление нерепрессивной цивилизации: «нерепрессивный порядок достижим только на ступени высочайшей зрелости цивилизации, когда возможным станет удовлетворение всех основных потребностей с минимальными затратами физической и психической энергии за минимальное время»[4]. Таким образом, достижения репрессивной цивилизации – это условия для возникновения нерепрессивной основы общества.

Суть будущей нерепрессивной цивилизации сводится к устранению прибавочной репрессии и преобладающей роли деструкции, так как будет побеждена нужда и появится «возможность нерепрессивного развития либидо в условиях развитой цивилизации»[5]. Следствием наивысшего расцвета и последующей самодеструкции репрессивной цивилизации будет высвобождение Эроса, и уничтожение всякого подавления. «Освобожденная от рабских институтов производительность лишится своей репрессивной власти и будет способствовать свободному развитию индивидуальных потребностей»[6]. Таким образом, освобождение креативного начала индивидов и общества в концепции Маркузе предстает как механизм перехода цивилизации в нерепрессивную форму.

Цивилизация будущего должна соответствовать достигнутому материальному и интеллектуальному уровню культуры индустриального общества, а также быть способной демонстрировать собственную, более высокую, рациональность. Перспектива улучшения производственных достижений дает больше «шансов для умиротворенного существования в рамках институтов, также обещающих больше шансов для свободного развития человеческих потребностей и способностей»[7].

Синтезируя идеи «Диалектики Просвещения» о непреходящей ценности высокого искусства и тезис Фрейда о противостоянии культуры и инстинкта смерти, основным условием возникновения нерепрессивного будущего Маркузе называет главный корректив социальной деструкции - высокую культуру. Благодаря последней возможны следующие аспекты умиротворенного существования:

1. воспитание многомерного человека, обладающим богатым внутренним миром;

2. независимость социальной памяти от историко-политических интересов как залог победы над временем;

3. высокое искусство как сфера альтернативной реальности.

Теперь обратимся подробнее к каждому из выделенных аспектов.

1. Понятие многомерности в работах Маркузе является одним из ключевых, однако философ не дает систематического определения. Тем не менее, возникает вполне определенный портрет многомерного человека.

Из-за напряжения или конфликта, который возникает между действительным и возможным в универсуме многомерный человек обладает «внутренним» измерением (внутренней свободой, личном пространством), что позволяет развиваться критическим и рефлексивным способностям индивида. Следствием наличия «внутреннего» измерения является одиночество многомерного человека и его несчастное сознание. Однако индустриальное общество стремится не допускать возможности одиночества индивида, так как уединение позволяет ускользать и противостоять обществу и способствует независимости мышления.

Именно многомерный человек обладает способностью к умиротворению. С точки зрения Маркузе, эта способность станет основой для трансформации одномерного общества в социум умиротворенного существования: преодоление одномерности человека позволит выйти из одномерности общества. В будущем люди должны отказаться от жестокости, плановости, от тирании большинства. Прорыв одномерности общества возможен посредством формирования новых увлечений и потребностей, «новой чувственности», переведением производственного аппарата в русло «умиротворенного существования», то есть в возможность «освободить воображение и вернуть ему все его средства выражения можно лишь через подавление того, что служит увековечиванию репрессивного общества и что сегодня пользуется этой свободой. И такой переворот – дело политики…»[8].

2. Маркузе убежден, что идея целостного освобождения человека необходимо включает рассмотрение «борьбы против времени»[9]. Причем, человек может обрести себя только «с завоеванием трансценденции – с воплощением вечности в настоящем»[10]. Технологией освобождения от прибавочной репрессии, преодоления прибыльной деструктивности становится игра. Труд превращается в игру, удовольствие: «Только тогда человек свободен для «игры» своими и природными способностями и возможностями и, только «играя» ими, он свободен. Его миром становится видимость (Schein), а его порядком – красота»[11]. Если осуществить трансформацию технологического проекта в нерепрессивную цивилизацию, то произойдет освобождение времени от труда, «за счет этого технология стала бы субъектом свободной игры способностей, направленной на примирение природы и общества»[12]. Таким образом, Маркузе продолжает идею «Диалектики Просвещения» о первоначальной деструкции гармонии, о разорванности человека и природы, при этом находя ее позитивное разрешение. Воссоединение человека и природы в нерепрессивном будущем возможно благодаря проявлению свободы в виде игры, «подразумевающей не преобразование труда, но его полное подчинение свободно развивающимся возможностям человека и природы»[13].

Помимо игры, к победе над временем ведет противостоящее одномерности историческое осмысление бытия через свободное функционирование социальной памяти[14] и беспамятства.

С одной стороны, забывание, исчезновение из памяти фактов и событий является нормальным естественным процессом в жизнедеятельности человека и общества, когда социальное забывание выступает регулятором баланса объёма социальной памяти в общественном сознании, периодически разгружая людей от тяжести прошлого. Социальная амнезия и память необходимы, как для здоровья отдельного человека, так и общества и культуры в целом[15]. Иными словами, вспомнить можно только то, что прежде было забыто, а забыть можно только то, что находилось в памяти. Поэтому, как уже упоминалось в предыдущем параграфе, манипулирование памятью – это одно из проявлений принципа господства.

Маркузе прав в том, что память и забвение  составляют две части одного целого. Это два нуждающихся друг в друге, взаимоперетекающих элемента некоего объемлющего целого – индивидуального или общественного сознания. Память, как и фантазия, подчеркивает Маркузе, выполняет познавательную, рефлексивную функцию и выступает хранительницей возможностей: «опосредование прошлого и настоящего открывает движущие силы, которые творят факты и определяют ход жизни, которые создают господ и рабов, - таким образом, оно открывает перспективу пределов и альтернатив»[16]. Осознание историчности человеческого общества, необходимое для нерепрессивной цивилизации, открывает возможность другого измерения, дестабилизирующего тоталитарное общество.

3. Помимо забвения истории технологический проект избавляется еще от одного источника иного измерения – высокого искусства, взамен взращивая массовую культуру. Маркузе, подобно Хоркхаймеру и Адорно, преклоняется перед искусством. Оно содержит в себе протест против существующей действительности, открывая альтернативную реальность. Массовая культура, напротив, всецело является порождением технологического проекта и работает на него, нисколько не отрицая устоев этого общества.

Через аутентичное искусство происходит преодоление времени и осуществляется противостояние доисторической и субисторической (то есть вневременной) разрушительной силе принципа господства. Благодаря Эросу искусство и свобода смогли бы «поглотить цель влечения к смерти»[17] и приобщиться к вечности.

Маркузе убежден, что искусство является единственным адекватным выражением эротического влечения, противостоящим всем проявлениям деструкции, отвергая репрессивную цивилизацию, представляя собой ее отрицание, Великий Отказ. Источником этого протеста становится свободная фантазия, которая неподвластная социальному контролю. Фантазия, отраженная в искусстве, является связующим звеном между настоящим и будущим. Поэтому Маркузе критикует чрезмерное внимание Фрейда к познавательной стороне фантазии, считая основной креативную сторону фантазии: способность создавать, как отмечает Ю.Н. Давыдов, «мост между непримиримыми потребностями объекта и субъекта, экстраверсией и интроверсией»[18], то есть между интересом к внешнему миру и внутренними желаниями людей.

По мере умиротворения, согласно концепции Маркузе, изменится отношение между технологией и ее изначальным объектом – природой, овладение которой будет иметь целью не подавление, а освобождение «природы от ее собственной жестокости, ее собственной недостаточности, ее собственной слепоты благодаря познающей и преобразующей силе Разума»[19]. Но Разум, говорит философ, может выполнить эту функцию только как «посттехнологическая рациональность, в которой техника сама становится инструментом умиротворения, органоном «искусства жизни». Только тогда функция Разума сливается с функцией Искусства»[20]. Таким образом, освобождение природы происходит вследствие усиления многомерности в обществе путем слияния рациональности и эстетики. Эстетическое измерение – это источник принципа удовольствия, а значит, и нерепрессивной цивилизации. Творческое начало, фантазия дестабилизируют одномерность индивида, привнося параллельное эстетическое измерение, чем задают глубину и полноту его понимания и отношения к действительности.

Справедливость надежды Маркузе на фантазию подтверждается тем, что благодаря творческому воображению у человечества есть идеи вечного мира и полного счастья, идеального государства и т.д. В таком пророческом воображении мыслитель видит потенциальное объединение критики существующего общества и реального преобразования мира.  Поэтому, философия Франкфуртской школы в лице Маркузе закономерно приходит к идее синтеза философии и искусства.

Нерепрессивная цивилизация предстает как некий идеал. Однако к этому идеалу надо стремиться ради будущей жизни человечества. Очевидно, что осуществление проекта умиротворенного существования возможно только с помощью политической власти как механизма проведения в жизнь политической воли. Таким образом, в рассуждениях Маркузе высвечивается определенный парадокс: политика деструктивна, но осуществление самого светлого идеала невозможно без использования средств политической власти. Самые гуманные идеи и цели, если речь идёт о судьбах общества, требуют механизмов внедрения. Человечество же знает только один такой механизм – политическое действие. Но все до сих пор практиковавшиеся формы политической власти осуществлялись по преимуществу через насилие. Из этого замкнутого круга философ, на наш взгляд, не выходит.

Вышеописанные аспекты идеи умиротворенного существования свидетельствуют о том, что, несмотря на мрачность нарисованной картины технологической реальности, Маркузе не исключает оптимистической альтернативы и предлагает свой антидеструктивный проект будущего. Мыслитель справедливо подчеркивает, что культура как сфера фантазии, свободы и социальной памяти способна противостоять репрессивной цивилизации и стать связующим звеном между репрессивно–деструктивным настоящим и нерепрессивным - многомерным, эстетическим, посттехнологическим - будущим.

В завершение анализа проблемы социальной деструкции в работах Г. Маркузе подведем некоторые итоги. Развивая гегелевские законы диалектики, дополняя фрейдовский дуализм Эроса и Танатоса социально-политической тематикой, Маркузе разрабатывает диалектику деструктивности и производительности общества, проявляющуюся на протяжении всей истории человечества. Ницшевскую тему безликих индивидов и равнодушного общества Маркузе разворачивает в глубокий анализ одномерного общества, ставшего конкретным выражением абсолютной формы деструкции в ее телеологическом аспекте, доведенной до максимальной точки развития, потерявшей все свои позитивные черты и свойства. Во-первых, Маркузе конкретизирует концепцию социальной деструкции на примере индустриального общества. Во-вторых, он политизирует общие положения «Диалектики Просвещения». Благодаря перенесению проблемы деструктивности европейского проекта Просвещения из сферы этического осуждения (как у Хоркхаймера и Адорно) в область политического действия Маркузе удается перейти к следующему этапу решения проблемы социальной деструкции и оформить антидеструктивный проект будущего.