§1. Властные отношения человека и природы как генезис социальной деструкции

Выходя за рамки гегелевских воззрений, рассматривавших проблему социального разрушения в рамках единства и борьбы противоположностей, в частности индивида и рода, а также преодолевая марксистскую парадигму общественного производства и классовой борьбы, Т. Адорно и М. Хоркхаймер видят причины феномена деструкции в особенностях взаимодействия человека и природы.

Выделение человека из природы и противопоставление ей явилось, с точки зрения Хоркхаймера и Адорно, поворотным пунктом всей истории человечества и стало решающим в определении вектора развития: цивилизация пошла по деструктивному пути прогресса. Отношение человека к природе из непосредственного отношения природы к самой себе превратилось в насильственную установку, когда человек пытает и раскрывает природу. Если момент начала деструкции – выделение человеком себя из природы - является одновременно и подчинением природы, то получается, что источник социальной деструкции – властное отношение человека к подавленной природе.

По мнению основателей Франкфуртской школы, человек – самое деструктивное существо, противопоставляющее себя окружающему миру: «…со времен своего возникновения биологический вид человек всегда демонстрировал себя всем остальным в качестве эволюционно самого развитого и потому как самую страшную разрушительную силу…»[1].Биологически человек менее всего оснащен инстинктами насилия, а, значит, и устройствами, сдерживающими агрессивные склонности. По этой причине человек – существо, направляющее свою агрессию на деструкцию окружающего мира и себя. Инстинкт деструкции удерживает жизнь людей в рамках приземленного функционирования. Эта способность имеет не только интенсивные, но и экстенсивные аспекты, которые ведут к деструкции на уровне отдельных индивидов, общества и человечества как вида: «Его способность к уничтожению обещает стать столь непомерной, что – если когда-нибудь этот вид исчерпает себя – дело дойдет до tabula rasa. Он либо растерзает сам себя, либо загубит всю фауну и флору на Земле вместе с собой»[2].

Благодаря смещению акцента с межклассового конфликта на взаимодействие человека и природы Хоркхаймер и Адорно, на наш взгляд, обнаружили у человека способность к развитию через подавление и разрушение. Дальнейшее изучение этой способности привело авторов к неутешительному выводу, что люди перестали воспринимать деструкцию как негативное явление даже в масштабе, превышающем созидательные процессы.

С одной стороны, авторы «Диалектики Просвещения» говорят о том, что сама природа человека как вида деструктивна, поэтому вполне закономерно, что человеческий коллектив также содержит деструктивный потенциал. С другой стороны, человек является субъектом искусства, он одарен творческой силой[3]: «Субъект повторно создает вне себя из тех следов, которые мир оставляет в его чувствах…»[4]. Франкфуртцы убеждены, что разрушение одного непременно ведет к появлению чего-то другого, поскольку «абсолютное ничто немыслимо»[5]. Поэтому продуктивность развития общества и самосохранение человека утверждаются через деструкцию. В этом проявляется амбивалентная природа деструкции.

Изначальное постулирование деструктивности как способа отношения к миру переносится и на все последующие формы самодвижения человечества. Таковыми являются, в частности:

1) расколдовывание мира, то есть усиление формализации и абстрагирования от уникальности вещей и людей;

2)     отречение от смысла, то есть потеря значения целостности мира при поиске способов манипулирования и использования его;

3)     вытеснение духовности телесностью как обратная реакция природы: «…самоунижением человека до состояния corpus`а природа мстит за то, что она была унижена человеком до состояния объекта господства, до состояния сырья»[6];

4)     безумие (здесь в виде предельной рациональности) как потребительское отношение к миру, отсутствие способности к творчеству и стремление уничтожить все то, что не удается подчинить.

1. Когда-то панический страх перед тайной мира вызвал у человека желание подчинить мир себе. Способом освоения, «программой Просвещения было расколдовывание мира»[7]. С позиций классического типа рациональности расколдовывание мира есть позитивный процесс познания и возвышения разума. Однако Хоркхаймер и Адорно как приверженцы неклассического типа рациональности (подвергнувшего сомнению разумность мира и самодостаточность разума) считают этот процесс негативным. «Расколдовывание мира есть искоренение анимизма»[8], - убеждены авторы. Анимизм – вера в духов, то есть в жизнь природы. Расколдовывание как некий способ познания – это искоренение жизни природы, обеднение мира через структурирование.

Гносеологический аспект социальной деструкции, разрабатывающийся в «Диалектике Просвещения», продолжает линию Ницше. Познающий разум интересуется природой исключительно с точки зрения ее использования, поэтому мир распадается на субъект и объект манипулирования. Так властные отношения человека и природы выявляют гносеологический аспект социальной деструкции, поскольку с помощью разума человек выделяет себя из природного мира. Анализируя тему власти в наследии Франкфуртской школы, А.В. Гайда подчеркивает следующее: «Власть и познание – синонимы… Все это происходит в силу изначального «греха» познания, независимо от его конкретной формы – мифологии или научного познания. Результат познавательной деятельности и в том и в другом случае один и тот же – манипулирование вещами, господство над природой»[9]. Поэтому познание как способ овладения миром, существующие формы познания и принципы рационального мышления определяются франкфуртцами как источник социальной деструкции.

Стоит оговориться, что в целом теоретико-познавательная проблематика у франкфуртцев растворяется в социальной теории[10]. В.А. Погосян справедливо отмечает, что «теоретической основой гносеологических воззрений Франкфуртской школы является концепция «диалектики Просвещения», которая представляет собой результат распространения положений «теории господства» на область познания»[11]. В этом случае процесс познания осуществляет деструкцию, то есть расчленяет на простейшие элементы и затем моделирует в понятный, соразмерный человеку мир-схему. Хоркхаймер и Адорно видят в таком рациональном познании упрощение мира, разрушение первозданного многообразия мира природы и вещей. Заданные человеком рамки для мира природы искусственны и не способствуют гармонизации отношения человек - мир.

Стремительное развитие науки и техники оборачивается не познанием природы во всех ее проявлениях и раскрытием ее тайн, а созданием орудий ее порабощения. Хоркхаймер и Адорно ссылаются на Ф. Бэкона, который был убежден, что человеческий мир сильно изменили такие технические изобретения как печатный станок в информационной сфере, пушка – в военной, компас – в торгово-финансовой. Франкфуртцы не разделяют восторг Бэкона, поскольку подобные открытия одновременно становятся основой различных манипуляторных практик. Далее, говорят авторы «Диалектики Просвещения», появляются более совершенные инструменты порабощения и природы, и человека: СМИ (радио у Хоркхаймера и Адорно), бомбардировщики, дистанционное управление вместо компаса. Поэтому утверждают они, техника является не только «сущностью этого знания»[12], но способствует усилению деструктивных проявлений.

2. Смысл мира, по убеждению Хоркхаймера и Адорно, заключен в его целостности. Однако «путь человека к науке Нового времени пролегает через отречение от смысла»[13], - говорят авторы. Чем дальше идет наука, тем дальше человечество от смысла бытия: смысл не имеет значения, важны только способы манипулирования и подчинения. Однако целостный мир таинственен и именно поэтому полон смысла. Тайна не нужна науке и разуму, ее раскрывают не ради истины, а ради потребительских целей. Раздробленность мира отмечал еще Гегель, говоря о том, что философия должна восстановить целостность. Франкфуртцы не просто фиксируют мир, разделенный разумом, а обнаруживают действительность, разрушающуюся, распадающуюся на атомы, поэтому ее целостность теряет смысл. Отдельные ее элементы тоже оказываются бессмысленными, так как они являются ценными только в системе. В свою очередь, система имеет смысл только с точки зрения управления частями. Подлинное содержание мира, рационализируемое человеком, говорят Хоркхаймер и Адорно, вытесняется его же абстрактным образом. Ю.Н. Давыдов пишет: «Просвещенный человек обречен во всем многообразии мира видеть одну и ту же абстракцию его собственного стремления к власти»[14]. Просвещенческий разум отрицает иного рода связность, кроме той, что полагается мышлением. В результате мир делится Просвещением пополам. Как комментирует В. Малахов: «На одной стороне - бессодержательно-абстрактная, чистая автономия субъективности, порядок, рациональность; на другой - неразумная природа, хаос материальной действительности, неупорядоченность чувственности. Роковое последствие такого взгляда на мир - отрицание естественности»[15]. Разрушенная целостность мира редуцируется Просвещением к «множественности форм, к их местоположению и распорядку, история – к факту, вещи – к материи»[16].

Поднимая вопрос о целостности мира, Хоркхаймер и Адорно двигались в рамках анализа актуальных глобальных проблем, обострившихся во второй половине XX столетия. Именно в это время взаимозависимость элементов мира и одновременная угроза целостности мира проявились в экологических кризисах, поразивших большинство стран, в возникновении ядерного оружия, способного уничтожить человечество, в демографических, социальных, духовных и иных потрясениях. «Манифест Эйнштейна-Рассела», доклады Римского клуба, новое политическое мышление – все они появились в результате попыток осмысления процесса становления экономической, социально-политической и культурной целостности мира, проявившейся прежде всего в усилении взаимозависимости, взаимосвязанности государств и народов.

3. Хоркхаймер и Адорно считают, что для проекта Просвещения, как уже отмечалось выше, характерна сложная взаимосвязь человека и природы. С одной стороны, происходит деструкция по отношению к природе и она из одухотворенной субстанции превращается в вещественный объект манипуляции человека. С другой стороны, происходит вытеснение духовности телесностью - это своеобразный ответ природы на ее подавление, которая разрушает внутреннюю природу человека. Извращается отношение к телу: оно подвергается осмеянию и отчуждается от духа, становясь предметом, мертвой вещью[17]. Такое расщепление жизни на дух и предмет ведет к попытке редуцировать человека только к телу. Франкфуртцы пишут, что «природа, в качестве истинного самосохранения, спускается с цепи как раз тем самым процессом, которым было обещано ее окончательно изгнать – и в индивидууме ничуть не менее, чем в коллективной участи кризиса или войны… Наконец-то постигнутая цивилизацией самость разрешается в стихию той бесчеловечности, избегнуть которой цивилизация стремилась с самого начала»[18].

С мыслью Хоркхаймера и Адорно о том, что человек, пытая и насилуя природу и мир, повернул историю на деструктивный лад, перекликается идея Гегеля о бессмысленности переделки мира: «Взрослый человек поступает поэтому совершенно разумно, отказываясь от плана полного преобразования мира и стремясь осуществить свои личные цели, страсти и интересы только в своем соприкосновении с миром»[19]. Созвучные мысли о взаимной деструкции человека и природы можно найти и у современных философов, в частности, Н.Н. Моисеев пишет: «Антропогенная нагрузка на биосферу катастрофически растет, разнообразие биоты снижается, и биосфера как система не только не развивается, а проявляет все признаки деградации»[20]. В данном случае под деградацией имеется в виду уменьшение разнообразия видов живых организмов, что губительно влияет на шансы на выживание оставшихся.

Вследствие подавления природы социум также оказывается подчиненным. Само общество предстает для Хоркхаймера и Адорно «всего-навсего обманчивой поверхностью, под которой таятся силы, манипулирующие им как инстанцией насилия»[21]. Власть маскируется под тайные силы, управляющие социумом «как деструктивным принципом»[22]. Эти тайные силы являются проекцией принципа господства над природой, который воспроизводится в человеческом сообществе.

Поскольку Просвещение готово насильно нести свет разума, говорят Хоркхаймер и Адорно, то социальное господство воспринимается им как необходимая позитивная основа совместной жизни и деятельности людей. Помимо этого, социальное насилие симпатично Просвещению по той причине, что именно «на насилии, под какими бы покровами легализма оно не было сокрыто, покоится в конечном итоге социальная иерархия»[23], лежащая в основе общественно-политических структур, институтов, связей.

4. Безумие Просвещения – это подмена цели средством, что и произошло «в тот момент, когда человек в качестве сознания самого себя отсекает себя от природы, ничтожными становятся и все те цели, ради которых он сохраняет себя живым: социальный прогресс, рост всех материальных и духовных сил, даже само сознание...»[24]. Хоркхаймер и Адорно считают, что безумие – это сугубо потребительское отношение человека к миру, который «является всего лишь поводом для его безумия; он становится или беспомощной, или всемогущей совокупностью всего того, что на него проецируется»[25]. Безумие, гипернепроницаемая и нетолерантная «система» без каких-либо взаимных сообщений с окружающим миром, несвободно, ограничено и устремлено к овладению тем, что недоступно. В восприятии индивида мир становится собранием элементов, направленных на удовлетворение тех или потребностей. Выявлением данной черты западной цивилизации авторы «Диалектики Просвещения» предвосхищают, обозначают истоки многочисленных проблем, связанные с обществом потребления, от глобальных социально-экономических (дисбаланс между показателями народонаселения и объемами производства и потребления невозобновляемых энергетических и минеральных ресурсов) до частных примеров (булимия, анорексия). Таким образом, неограниченное материальное потребление приводит к деструкции окружающего мира и к самоистреблению человечества. Следуя логике франкфуртцев, можно сказать, что рациональное потребительство как безумие выполняет важную функцию проводника деструкции в общество.

Проявление деструкции Просвещения, по убеждению Хоркхаймера и Адорно, является следствием потребительского использования разума ради целей господства и подавления, что и есть безумие. Механизм безумия выразился в превращение человека в ходе Просвещения в «субъект-объект репрессии»[26]. Так, предельная рациональность, к которой подошло Просвещение совпадает с безумием. История подчинения природы и укоренения социальной деструкции вылилась в историю рациональности, в историю подчинения человека человеком. На рациональном стремлении контролировать внутреннюю и внешнюю природу человека и основано европейское Просвещение.

Таким образом, один из основных тезисов франкфуртской концепции гласит: генезис социальной деструкции кроется в изначальном желании человека не только познать окружающий мир, но и в попытках борьбы с природой с целью выживания и дальнейшей претензии человека на полное господство над природой. Данный ракурс позволяет авторам «Диалектики Просвещения» увидеть развитие европейской цивилизации как результат деструктивного отношения к природному миру, перенесенного в социальную сферу, что проявилось во всех формах самодвижения человечества.