Открытое письмо партийного руководства Института философии университета им. К. Маркса от 18.01.1957 г.
Открытое письмо
Многоуважаемый господин профессор!
Когда 19 декабря 1956 г. “Нойес Дойчланд”, орган Центрального Комитета Социалистической Единой партии Германии, опубликовала статью товарища профессора-доктора Р.О. Гроппа “Идеалистические заблуждения под “антидогматическим” знаком”, в которой освещались отношения в Институте философии университета им. К. Маркса, партийное руководство института восприняло эту статью как повод еще раз проверить научное, идеологическое и политическое положение в институте с учетом событий последних месяцев. Партийное руководство решило сообщить Вам в этом открытом письме о предварительном результате проверки, к которому оно пришло. Партийная группа ученых согласилось с содержанием и выбранной формой сообщения. Форма открытого письма выбрана потому, что сообщения товарища профессора-доктора Гроппа делались перед общественностью, и потому, что общественность имеет право познакомиться и с нашими размышлениями.
Мы исходим из того, что задача Института философии учить марксистской философии, теоретически развивать дальше марксистскую философию, образовывать учителей и исследователей марксистской философии. В нашем государстве строится социализм, поэтому научная работа в области философии приобретает очень большое значение. В связи с этим вырастает и наша общая ответственность за хорошие результаты нашей работы. С одной стороны, мы видим <…> поддержку со стороны партии рабочего класса и правительства, c другой – на нас ожесточенно нападает хорошо организованная идеологическая армия всех врагов марксизма-ленинизма, преимущественно из Западной Германии, которые в рамках политики НАТО действуют на своем поле подобно тому, как действуют защитники интересов промышленности, финансистов и военных в своих областях. Поэтому почва, на которой мы стоим, скорее является не учебным классом, а полем битвы, и рабочий класс ожидает от нас, что мы на этом поле не только занимаем те позиции, которые он завоевал вместе с нами, но и движемся вперед.
Институт философии начал свое развитие вс вашим приходм в университет им. К. Маркса, испытывал ваше существенное влияние как академического преподавателя и исследователя философии. В Ваших лекциях по истории философии и на коллоквиумах по разнообразным философским проблемам Вы убедительно продемонстрировали знания и одновременно философски осветили традиционные вопросы, поставили вопросы новые и ответили на них или обратили внимание на необходимость будущих ответов. Позиция, исходя из которой Вы рассматривали предмет, охарактеризована в Вашей книге о Гегеле “Субъект-Объект” и в Вашем главном философском произведении “Принцип надежды”.
Долгое время идет спор об отношении Вашего философствования к марксистско-ленинской философии, то есть не к эпигонской литературе, которая полна упрощениями и сильными заблуждениями, а к принципам классиков, в которых содержится Характерное, Неизменяемое, Основополагающее и Неотъемлемое марксистско-ленинской философии. В этом споре в прошлом не были сделаны выводы. Это было осложнено тем фактом, что Ваше философско-литературное творчество содержит большое количество материала, но очень мало ссылок на источники; в нем протянуты многие связующие линии между тем, что до сих пор не было соединено. Ваш язык отражает Вашу связь с экспрессионизмом, но для молодых и тех, кто не имел контакта с образованным бюргерством двадцатых годов, все это ... чуждо и трудно.
Решение не было принято потому, что в наиболее спорных моментах Вы старались опираться на положения классиков марксизма. Так, например, основополагающая часть Вашего учения о надежде, вторая в первом томе “Принципа надежды” — “предвосхищающее сознание” — легитимируется как марксистская посредством цитаты из “Что делать?” Ленина, которую Вы приводите в предисловии, это изречение о мечте. Так якобы авторитетно устраняется сомнение, которое могло бы возникнуть у марксистов при обращении к этому предмету, в ходе его анализа. Однако в действительности Ленин может быть принят во внимание как свидетель под присягой только тогда, когда он, употребляя одно из часто используемых Вами понятий, будет переосмыслен (umfunktioniert. — С.В.). Изречение Ленина о мечте совершенно не подходит для того, чтобы оправдать Вашу установку как марксистскую, ибо мечты Ленина — это рациональное планирование революционной борьбы, самое светлое сознание необходимости действовать (выделено мной. — С.В.).
Это своеобразие Вашего философского творчества легко уводит в критической дискуссии от того, что журналисты называют “повод”, и от предмета обсуждения. Обсуждение проблем Вашего творчества на заседаниях нашего Ученого совета никогда не приводило к ясности, потому что вы, когда речь заходила собственно о предмете дискуссии, ходили вокруг и около, не желая касаться сути дела, упрощали свою позицию, как, например, в разговорах о природе-субъекте. Природа-субъект характеризуется Вами во втором томе “Принципа надежды”, с одной стороны, как гипотетическая, но, с другой стороны, Вы считаете ее реальной, поскольку предполагаете, что марксизм в технике приведет к Неизвестному, к самому в себе еще не манифестированному субъекту природных процессов. В дискуссии об этом учении Вы наконец заявили, что природа-субъект для Вашего творчества не является центральной проблемой, это только одна из многих проблем, к тому же очень отдаленная, на обсуждении которой не следует сосредоточиваться.
В нашем государстве нет всеобщего обязательства признать марксистско-ленинское мировоззрение. Мы знаем, что не все ученые, преподающие в наших университетах, признают, как обязательные, принципы марксизма-ленинизма. Члены же СЕПГ вместе со вступлением в партию берут на себя такое обязательство. Вы, господин профессор, имеете выбор — принимать или не принимать марксистские принципы. Но мы не можем одобрять Ваши немарксистские принципы и Ваши претензии на обучение марксистской философии. Подобная привилегия дезориентировала бы студенчество и имела вредные последствия для распространения и углубления марксизма-ленинизма вообще. В 1956 г. обнаружились некоторые факты, которые ясно и отчетливо позволяют увидеть такую дезориентацию и которые научно и политически оказали вредное воздействие.
Некоторые из последних выпускников Института и членов нашей партии в своих дипломных работах, которым вы дали оценку высшую оценку, представляли взгляды, противоречащие принципам марксизма-ленинизма, но подтверждающие влияние Вашего учения. Речь идет о фроляйн Тойбнер, господах Кляйне и Цеме. У этих выпускников не было намерения оторваться от почвы нашего мировоззрения, но все же они были недостаточно знакомы с принципами марксизма-ленинизма. Поддержанные Вашим научным авторитетом, некоторые ученые и студенты пришли к ошибочной оценке уровня своих знаний и умений по сравнению с теми учеными и студентами нашего института, которые твердо придерживаются принципов и которые Вам кажутся представителями узкоколейного марксизма (Schmalsprurmarxismus.–С.В.).
Употребляя выражение “узкоколейный марксизм”, применяемое Вами часто для обозначения научного уровня, на котором, по Вашему мнению, находится работа доцентов по изучению основ марксизма-ленинизма, Вы и те, кто разделяет эти слова, не могли способствовать развитию курса Основ, но, независимо от желания, дали толчок реакционным требованиям, нацеленным на отмену такого курса.
Мы часто обращали Ваше внимание на то, что аплодисменты, которые начинались, когда Вы в лекциях и докладах критически относились к вопросам преподавания курса Основ, исходили не от тех слушателей, на которых рабоче-крестьянская власть может твердо положиться.
Решения ХХ съезда КПСС подействовали глубоко на всех нас. Но мы находимся не только под их благотворным, проясняющим, оживляющим воздействием, но и должны предпринимать меры против интерпретации ХХ партийного съезда нашими врагами. Их надежды возлагались и возлагаются на распад мирового социалистического лагеря. Чтобы приблизить осуществление этой цели, они дают нам советы, как мы должны действовать после ХХ съезда, если мы хотим быть настоящими социалистами. В Польше и Венгрии эти предложения были временно приняты, но социализм ничего не выиграл от этого. Никто из нас не остался в стороне от этих событий. В начале ноября в институте партия созвала своих членов на чрезвычайное собрание, на котором мы при двух воздержавшихся приняли резолюцию о борьбе против контрреволюции в Венгрии и заявление о доверии Центральному комитету нашей партии. Студенты предложили партийному руководству послать в Венгрию батальоны добровольцев для борьбы против контрреволюции и заявили о готовности вступить в эти батальоны. Выступление контрреволюции, непосредственная опасность крепко сплотили всех нас, мы чувствуем себя готовыми к защите социализма под руководством нашего Центрального Комитета.
После ХХ съезда в Ученом совете мы уделяем значительную часть времени политическим дискуссиям, которые должны служить самопониманию. Положение в Польше Вы оценивали, несмотря на наши возражения, главным образом с точки зрения большой части польской интеллигенции и приветствовали формулу “весна в октябре”, требовали подобной “весны” для нас, не желая даже слышать о том, что положение в Польше не может быть равным нашему, не воспринимая серьезно то, в какие долговременные трудности попала Польша из-за последствий этих “весенних событий”. Роль венгерской интеллигенции в осуществлении контрреволюционного нападения на социализм вы рассматривали так, как это хотели заставить нас увидеть наши враги, притом что наша точка зрения их совсем не интересовала. Как мы узнали, Вы в связи с событиями вокруг профессора, доктора Георга Лукача, министра культуры, оскорбили в грубой форме товарища доктора Иоганнеса Р. Бехера. Когда мы в Ученом совете обсуждали случай с господином доктором Вольфгангом Харихом, мы достигли единодушия в том, что надо подождать судебного разбирательства, прежде чем мы сможем прийти к заключительному и общему мнению. Вы же сказали тогда, что обвиняемый вплоть до вынесения приговора является джентльменом, а не преступником.
Но когда вы это говорили, Вы, в отличие от нас, были знакомы со многими мыслями господина доктора В. Хариха, и если бы Вы критически отнеслись к ним, Вами не осталось бы незамеченным, что характер джентльмена, по меньшей мере, сильно испорчен.
Если прояснение вопросов, поставленных Вашими философскими трудами, в непосредственном контакте с Вами не произошло, то некоторые выпускники и студенты, которых в узком смысле можно причислить к Вашим ученикам, отказались от принципов марксизма-ленинизма, вследствие чего пострадала не только работа Ученого совета, но и института в целом…
Все это усиливало Ваше личное раздражение, и на последнем заседании Ученого совета 17 декабря 1956 г. Вы потеряли над собой контроль, привело к резкой вспышке, из-за чего ассистент Хандель, член партийного руководства университета, был вынужден прервать свое выступление.
Угрожая покинуть заседание, Вы expressis verbis заткнули рот товарищу Ханделю, когда товарищ Хандель выступил против того, как Вы карикатурно представили лекции одного доцента по курсу Основ. Изучение фактов показало, что суть дела правильно изложена товарищем Ханделем, а не Вами.
На основании вышеизложенных причин, зрело оценивая обстоятельства, мы должны заявить, что партийное руководство лишает Вас доверия и Вы не можете продолжать свою деятельность в качестве преподавателя в Институте философии - институте, который должен служить подготовке марксистско-ленинских кадров.
Подписано: Гурст, Швартце, Хартмут Зайдель, Хельмут Зайдель, Мюллер, Том, Фридрихс, Хофманн
(См: Ernst Bloch in Leipzig. S. 129 –135).